ЧИТАЯ КЛАССИКОВ. КЛАЙД Р. МИЛЛЕР «АЛФАВИТ ПРОПАГАНДЫ»
Василий Гатов
Публикация Рostjournalist
Продолжая серию переводов-пересказов-актуализаций клас
сических работ в области коммуникаций, я не мог не оказаться перед необходимостью работы с материалами Institute of Propaganda Analysis https://en.wikipedia.org/wiki/Institute_for_Propaganda_Analysis
Клайд Р. Миллер -https://en.wikipedia.org/wiki/Clyde_R._Miller,
один из основателей IPA, был довольно странным человеком — в молодости, в качестве репортера местной газеты, он оказался замешан в скандале с обвинениями лидера Социалистической партии США Деббса в предательстве. После этого эпизода, сыгравшего важную роль в общем антикоммунистическом направлении американской политики, Миллер заинтересовался пропагандой как объектом изучения и противодействия; в зрелом возрасте стал профессор Колумбийского университета и оставил после себя наиболее ценные методические труды по тому, как создавать у граждан иммунитет к пропаганде. Надо отдать ему должное, со временем он признал, что собственная пропаганда может быть такой же вредной, как и пропаганда твоих противников; в частности, IPA утратил поддержку государства и наиболее крупных корпоративных спонсоров именно потому, что критично относился и к про-военной и анти-германской пропаганде в преддверии Второй мировой войны.
Хотя универсальное значение работ Миллера и его коллег по деконструкции пропаганды как метода более или менее приняты в мире как классические, я не обнаружил их русских переводов; впрочем, написанные в 1930-х и 1940-х, они нуждаются в «поновлении», пояснениях, которые связывают ниточки истории. Что, собственно, и предлагается ниже.
Как говорится, курсив мой.
Алфавит пропаганды («Руководство для умного учителя по политической пропаганде», 1936)
«Руководство» написано по результатам двух кампаний 1932 и 1936 годов, в которых средства массовой информации играли огромную роль, и которые оказались самыми «политтехнологическими» в истории современной Миллеру Америки. Кандидаты откровенно стали пользоваться инструментами пропаганды (описанными в начале 1920-х работниками — Уолтером Липпманом и Эдвардом Бернайсом -https://en.wikipedia.org/wiki/Committee_on_Public_Information), в том числе, используя для борьбы за симпатии избирателей откровенно манипулятивных технологии. Миллер и его соавтор Виолетт Эдвардс писали свою работу прежде всего для учителей — чтобы, с одной стороны, «сделать прививку» школе от навязчивой, агрессивной политической пропаганды, и, с другой стороны, чтобы предложить простую, отчасти дидактическую модель «реакции на пропаганду», которая могла бы найти отклик в обществе.
Американские избиратели, особенно в 1936-м году, должны быть в состоянии узнавать пропаганду в тот момент, когда они ее видят или слышат, равно как и распознавать те трюки, которые используют профессиональные политические пропагандисты. Прежде всего, необходимо запомнить первые пять букв этого «алфавита пропаганды».
А. Пропаганда есть мнение или действие, которое направлено на то, чтобы воздействовать на мысли и действия других.
Многие из нас становятся неосознанно инструментами в руках умных трюкачей от пропаганды и помогают им делать их работу. Помните, что любой, кто навязывает удобное вам и приятное вам мнение — пропагандист.
Миллер последовательно отстаивает концепцию того, что пропаганда неразрывна с убеждением (persuation). В 1946-м он издаст книгу «Process of persuation» — исследование, которое ляжет в основу многих более поздних работ, как в психологии, так и в когнитивистике. Четкий, хотя и излишне формальный подход к информационному воздействию потребовал от Миллера непредвзятого анализа как пропаганды демократов (которым он симпатизировал), так и республиканцев (которым он не симпатизировал). Обобщения и обвинения, касающиеся использования пропагандистских приемов, достаются в равной степени и тем, и другим.
Б. Пропаганда всегда концентрируется на предмете, внутри которого есть конфликт, [который в какой-то степени касается вас лично].
Держите в голове, или запишите для себя список проблем — местных, национальных и международных — чтобы определиться с тем, каково ваше собственное мнение по этим поводам.
Интересно, что со временем эта «буква» стала самой нечеткой и размытой. Действительно, современная Миллеру пропаганда старалась быть релевантной — использовать для своих манипуляций те темы, события и элементы политики, которые прямо касались граждан; однако советские и нацистские практики показали, что это совершенно не обязательно. Тотальное давление и использование государства как института пропаганды позволяет использовать для убеждения, изменения поведения и индоктринация практически любые поводы — лишь бы их можно было связать с контекстом потребителя. Когда война и время победили классические тоталитарные режимы, неожиданным подспорьем пропагандиста стала глобализация — при определенном умении даже жителю Таймыра можно впарить пропагандистскую пилюлю про голодающую Африку. Однако совет Миллера — держать в уме или на бумаге список тех тем, которые вас действительно затрагивают — не теряет актуальности. В ситуации с украинским кризисом мы воочию наблюдали, как мощность медиа-давления позволила встроить в сознание российского общества ранее совершенно периферийный украинский дискурс и сформировать устойчивое негативное отношение к переменам в соседней стране — при том, что 90% россиян эти изменения не волнуют и никак прагматически волновать не могут.
В. Наше собственное мнение (или занявшее его место пропаганда) в отношении понятных нам проблем определяется окружением, образованием, навыками, а также тем уровнем воздействия пропаганды, который мы допускаем в общении с другими людьми.
Миллер был одним из первых исследователей, кто обратил внимание на вне-медийные аспекты пропаганды; анализируя результаты деятельности структур США в период Первой мировой войны, он пришел к выводам о большей внушаемости бедных, менее образованных и слабо медиатизированных групп, и обратил внимание на то, что наиболее сильными, с точки зрения эффекта воздействия, пропагандистами оказывались родственники, соседи и коллеги по работе — людям свойственна конформность, они стремятся, в среднем, соответствовать «общему мнению», даже не разделяя его рационально. В работе несколько раз будет использован математический термин «the lowest common denomitator» — который в применении к социальной практике означает стремление обращаться к самому непритязательному, «общему» для всех уровню.
Г. Мнение и пропаганда могут быть хорошими и плохими; мы как американцы верим в Декларацию независимости настолько, насколько ее существование расширяет возможности или ограничивает те ценности, которые в ней провозглашены — жизнь, свободу и стремление к счастью большинства наших сограждан.
Хорошая пропаганда, продвижение позитивных и полезных для общества идей не перестает быть манипуляцией; если ранние исследования в области политической роли масс-медиа (Лассвел, Липпман) исходили изсодержательного качества пропаганды, то Миллер в этой работе, и особенно в более поздней — «Радио и Пропаганда» — говорит о том, что даже «правильная» пропаганда может плохо отразиться как на личности ее потребителя, так и на обществе в целом, особенно, если ее методы будут такими же, как у «вредной».
Д. Наилучший способ иметь дело с пропагандой, будь это наша собственная или чужая, — подвергнуть мнения кропотливой скептической обработке и оценке. Это нормальное поведение образованного человека.
Идеи Миллера и IPA лежат в основе практически всех концепций медиа-образования и медиа-грамотности: развитие критического мышления, позитивный скептицизм к массовой информации, сознательное (а не эмоциональное) доверие к тем из них, кто соблюдает правила объективного информирования. Миллер был последовательным сторонником медиа-просвещения, необходимости ознакомления школьников (и вообще граждан) с методами медийного психологического воздействия на их убеждения и действия.
Задавайте себе вопрос о том, кому выгодно высказанное мнение, кто или что может быть источником пропаганды и, самое главное, почему. Хорошее мнение никогда не страдает от критики, потому что процесс проверки и осмысления ему не повредит; а вот пропаганда, очищенная от предубеждений и эмоций, станет очевидной. Наилучшим способом борьбы с плохой пропагандой является не изгнание ее из газет и радио, но постоянное сомнение в том, что она сообщает.
Важное замечание, брошенное немного походя: в современном Миллеру обществе (а тем более — в нашем информационном и сетевом) невозможно полностью исключить пропаганду, более того, она является естественным компонентом всех процессов его развития. Проблема не в источнике сообщения, и не в носителе сообщения — она в сознании потребителя, который, несмотря на многолетние усилия, до сих пор не оснащен достаточными инструментами для выявления и критики навязываемых ему мнений. Впрочем, как показывают исследования общественного мнения последних десятилетий, усилия не проходят даром: в развитых медиа-обществах уровень доверия к масс-медиа, как правило, сохраняется, а вот внутренняя структура этого доверия сильно сдвигается в сторону сбалансированных, уравновешенных СМИ — тогда как политически окрашенные (и более пропагандистские) имеют все меньший мандат доверия со стороны более молодых (и более образованных) аудиторий. Впрочем, в переходных и авторитарных обществах такие исследования, скорее всего, демонстрируют не реальный уровень доверия, а, скорее, уровень конформности. Потребитель вынужден не только реагировать на содержание и форму коммуникации — но и на то, какое мнение по поводу этой коммуникации есть у «большинства», реального или сообщенного ему; рациональное поведение при высоком уровне поддержки, скажем, путинской политики неизбежно ведет и к догматическому, полу-ритуальному согласию с основными каналами коммуникаций. Как говорится в анекдоте, «е..у и плачу», то есть потребляю и меня тошнит — но если все мое окружение делает вид, что не тошнит, то и я постараюсь пережить.
В демократическом обществе постоянно сталкиваются несколько источников пропаганды. В фашистских государствах — только один источник пропаганды. Следует обеспечить свободу высказывания, но при этом мы, граждане, должны учиться как опознавать в мнениях, действиях и даже фактах пропаганду — при этом принимать решения, исходя из принципов общего благосостояния.
Почти любой разговор о пропаганде сегодня упирается в плюрализм пропаганды — то есть возможность убеждать и принуждать, которая если и ограничена, то только универсальными нормами права и морали. За исключением уж совсем исковерканных обществ — таких как Северная Корея, Эфиопия, Эритрея и Мьянма — большинство стран мира в той или иной форме соглашаются с плюрализмом пропаганды. Хотя Россия довольно быстро движется в направлении некоей (еще даже не сформулированной окончательно) тотальной идеи, в стране сохраняются относительные возможности такого плюрализма. Мы можем искать в словах Путина цитаты типа ein Volk, eine Faterland, ein Fuhrer, но это либо преждевременно, либо, что более вероятно, ложно. Несмотря на некую «консолидацию», общество содержит в себе большое количество подлинных и мнимых «разных систем ценностей». У этих ценностей есть носители, они не лишены прав объединяться и высказываться (скорее, власть всячески демонстрирует, что считает это нежелательным и готова искать всякие поводы для того, чтобы это запретить и не допустить впредь — но никаких прямых запретов (кроме имеющих хоть какую-то рациональную, пусть и отвратительную основу), по крайней мере, пока нет.
В этом избирательном цикле миллионы людей будут обмануты трюками умных манипуляторов пропаганды. В разгаре кампании многие из нас даже радуются тому, что их обманывают. Мы становимся эмоционально отравленными. Хотя быть обманутым вполне может доставить удовольствие, как обещает нам реклама сигарет, для образованного гражданина гораздо большее удовольствие, и гораздо большая польза — знать правду.
Не стоит забывать, что далеко не все пропаганда, даже не все политические кампании, являются шулерством…
Я опускаю тут часть текста, где Миллер обращается к историческому опыту США, чтобы актуализировать сказанное. Пропаганда — это чаще всего «сладкий яд», это слова и смыслы, которые мы хотим слышать и потреблять. «Я сам обманываться рад» — любимый мотив любой политической, коммерческой и социальной пропаганды, мечта об идеальном потребителе сообщений, который точно считывает содержание сообщения, делает из него правильные выводы и с удовольствием следует предполагаемой модели поведения. Однако, что интересно, единственным эффективным способом проверки эффективности пропаганды являются четкие и честные демократические процедуры; в обществах, где управление более авторитарно и тем или иным способом искажает результаты выборов, подлинную эффективность пропаганды проверить очень затруднительно. Ведь даже самые лучшие социологические опросы не избавлены от риска измерить медийный шум в головах респондентов, а не их реальное решение в момент выборов; даже самые качественные и агрессивные СМИ — не более чем зеркало, причем зеркало избирательное и частично разбитое (даже в очень развитых культурах нет и не может быть полной медиатизации).
В результате, один из парадоксов пропаганды заключается именно в том, что как инструмент изменения она эффективна только в демократических обществах; опыт ХХ века показывает, что как инструмент удержания status quo пропаганда имеет существенные ограничения. Пропаганда способна обеспечивать консолидацию, но она не может засевать поля и собирать урожай, она не умеет строить заводы и торговать их продукцией. Единственное свойство пропаганды, которое осталось неизменным за все десятилетия ее эволюции — это способность отвлекать людей от важных для них лично дел ради каких-то общих или частных интересов. С непредсказуемым результатом.
Коль скоро, как сказано выше, «главное удовольствие — это знание», давайте рассмотрим семь наиболее типичных шулерских трюков пропаганды.
Обнаружение типичных приемов политической пропаганды
Трюк «Использование ярлыков» (name-calling)
Использует ли политический автор или оратор, радиоведущий или журналист ярлыки? Если да, немедленно критикуйте его аргументы. Развешивание ярлыков это трюк, позволяющий подвести нас к тому или иному выводу без полного понимания обсуждаемого вопроса и относящихся к нему фактов. Поскольку пропагандист может привлечь гораздо больше людей, используя ненависть и страх, чем, наоборот, добрые намерения, он обычно будет пользоваться негативными ярлыками. ([как выяснилось] Мы можем бояться и ненавидеть целый народ и целое государство). Играет ли пропагандист на вашем страхе? Политический манипулятор, равно как и специалист по рекламе, знает, что большие надежды и большие страхи заставляют толпу принять любое предложение. Как и Самнер, он знает, что «Сознание людей всегда исходит из неудачи. Даже обычный достаток воспринимается как нечто неслучайное. Неудачи, между тем, привлекают намного больше и дольше остаются в памяти».
Ярлык, типическое название чего-то — излюбленный прием пропаганды, с которым все знакомы и которому, увы, все поддаются — несмотря на понимание его природы. Ярлык, особенно политический ярлык — это средство упрощения дискурса, перевода его в контрастное, черно-белое поле понимания. Называя, например, украинцев «фашистами», российская пропаганда обращается к символу абсолютного зла в сознании советского (да и не только советского) человека. Ровно и наоборот, когда украинская пропаганда использует (пусть даже более оправданный) ярлык «агрессор» и «оккупант» по отношению к России, в памяти потребителей информации немедленно происходит обращение к тем гражданским чувствам, которые обеспечивают консолидацию перед лицом внешнего, агрессивного врага. Особенность ярлыков в коммуникации в том, что они не требуют дополнительной «расшифровки» — будучи использованы, они становятся доказательством правоты говорящего сами по себе, в силу исторического значения слова.
Обращение к мудрости Уильяма Самнер (
Страх — это тяжелая артиллерия пропагандиста. Страх потери работы, свободы, уютного дома — эти страхи заставляют нас реагировать соответственно, и вручают наши реакции в руки манипулятора, который указывает — как надо голосовать. Страх совершенно необязательно должен быть подлинным. Он запросто может быть выдуман от начала и до конца. Обратите внимание на пример использования ярлыков: Эл Смит в речи для Лиги Свободы фактически назвал Рузвельта коммунистом, когда сообщил избирателям, что их выбор сейчас — «между Вашингтоном и Москвой». Преподобный Кафлин называл Рузвельта «лжецом, предателем и двойным агентом». Рузвельт в ответ называет своих оппонентов «тори» и «экономические монархисты». Враги Ландона обзывают его фашистом, созданием Херста, инструментом Уолл-стрит, богатым нефтепромышленником, который прикидывается честным Альфом, простым другом простых людей — даже Лорелеей из Канзаса. Республиканцы называют Рузвельта диктатором.
Напомню, что Миллер пишет свою работу в ходе избирательной кампании 1936 года, когда фактически происходит подтверждение мандата Франклина Делано Рузвельта на основе его политики
Использование термина «мартышкин труд» — тоже типичный пример ярлыка. Он буквально источает презрение и ставит клеймо на тех, кого спасают от безработицы общественные работы.
Мы должны испытывать отвращение к ярлыкам, помня, что ненависть и страх — к евреям, чернокожим, католикам и иностранцам, к кому угодно — эти чувства не борются с безработицей, не балансируют бюджет, не снижают налоги. Ненависть и страх, наоборот, разрушают наши стандарты честности, благородства и разума.
Противоядие от трюка с ярлыками
Прежде всего задумайтесь о том, кто использует ярлык и почему он это делает. Каковы его интересы, и каковы интересы его сотрудников? С холодной головой и без эмоций нужно разобраться в том, есть ли у того, кто использует ярлык (а также у тех, чьи интересы он представляет) заинтересованность в том, чтобы наше мнение совпало с использованным ярлыком. Является ли это мнение ценным для вас и ваших сограждан, по возможности — интересом большинства? Некоторые из ярлыков вполне оправданны, другие — совсем нет; именно в вашей власти разобраться в этом и принять самостоятельное решение. Не становитесь марионетками!
2. Трюк «Вагон и маленькая тележка»
Целью этой манипуляции является установление контроля над вашими эмоциями, которые заставят вас следовать за политиком и приводить других под его знамена.
Наиболее типичная реализация этого трюка — это разного рода массовые политические собрания и церемонии «сообщения о важном». Создавая этот трюк, пропагандист снимает большой зал, устраивает яркое, запоминающееся шоу, с парадом участников — все это четко рассчитано как обращение к наименьшему общему знаменателю интеллекта. Тема всего мероприятия всегда «Будь с толпой», «Все делают это», «Приветствуем все».
Этот трюк пропаганды основан на том, что вы не можете игнорировать большое собрание, вы его видите и слышите. Он не срабатывает, если толпа не собралась, и если толпа не испытывает возбуждения. Как правило, для достижения этого эффекта необходимы специальные, искусственные приемы, включая особое музыкальное оформление, выбор песен, прежде всего. Например, в рамках избирательной кампании Рузвельта демократы выбирают « Happy Days Are Here Again - http://en.wikipedia.org/wiki/Happy_Days_Are_Here_Again ,» и этим выбором они подчеркивают, что голосование за их кандидата — это голосование за растущее благосостояние и выход из созданной республиканцами депрессии. Когда республиканцы используют в музыкальном оформлении «Oh, Suzanna», они рассчитывают заманить в свой балаган тех, кто связывают свою идентичность с покорением прерий, с огнем костров на привале, с пионерским духом Америки, которая покорит депрессию также, как покорила Дикий Запад.
В тот момент, когда в «вагон и маленькую тележку» удается заманить толпу «национального размера», пропагандист начинает использовать то, что можно назвать «техникой кошачьей лапы» — демонстрируя наличие в толпе типологических социальных групп — женщин-избирателей, мужчин-избирателей, членов профсоюзов, избирателей-работодателей, молодежи, чернокожих избирателей, фермеров-избирателей, протестантов, католиков и иудеев, избирателей из западных, восточных и центральных штатов.
Обращаясь к целевым группам, он доводит эмоциональный резонанс до высокого уровня. Обращаясь к женщинам, он говорит о важности женского начала для страны. Обращаясь к мужчинам-рабочим, он подчеркивает твердые ценности простого труда. Говоря с земледельцами, он создает у них впечатление, что именно на их плечах стоит могущественная нация. Какую бы группу ни выбрал пропагандист, он находит способ польстить ей (и эта лесть заметна).
Ключевым инструментом формирования «вагона и маленькой тележки» является именно убеждение толпы в том, насколько она мудра и хороша; через это убеждение пропагандист добивается того, чтобы симпатии к самим себе распространились и на него и его идеи.
Человек — существо групповое, если не сказать — стадное, и в трудные путешествия предпочитает ходит в компании единомышленников. Трюк с «вагоном и маленькой тележкой» потому так эффективен, что использует коллективную силу толпы и ощущение коллективной мощи и безопасности. Поскольку люди в целом предпочитают выигрывать, то они склонны проявлять конформность к победителю и присоединяться к нему.
Например, когда мы слышим «не выбрасывай свой голос на помойку, голосуй за…» или «ХХХХ ни при каких обстоятельствах не выиграет, если хотите быть с победителем, голосуйте за YYYY» — будьте уверены, вас заманивают в «вагон».
Пожалуй, самый очевидный пункт Миллера (поэтому я и не перебиваю его комментариями). После 1945 года осознание опасности этого (да, впрочем, и других) инструментов пропаганды, естественно, усилилось. Работы классиков франкфуртской школы, прежде всего , , и, с другой стороны, позволили объяснить природу нацистского пропагандистского успеха, когда Гитлер, Геббельс и НСДАП смогли затуманить сознание целой страны. Особое значение для изучения этого феномена общественного сознания имела работа , которая не только суммировала опыт предыдущих поколения исследователей — от Джона Локка до Липманна — но и явилась своего рода исповедью автора, которая в молодости прошла через искушение «нацистским единством», работая редактором фашистской молодежной газеты. Страх выбиться из естественной конформности, из «общего мнения» — равно как и эмоциональные плюсы единения с толпой, объединенной общей эмоцией — формируют в индивидуальном сознании особое состояние, «спираль молчания»: человек словно слепнет, закрывая глаза на то, что не показывает ему пропаганда. Одновременно, ему становится страшно испытать чувство одиночества и противостояния толпе, которая видимо монолитна и испытывает униформе мнение.
Противоядие от «вагона с тележкой»
Вернемся к разумному человеку Самнера. Если мы разумны, нас не обманет мишура парадов, громкость скандирования речевок, организованные выкрики, синтетический энтузиазм и продуманное музыкальное оформление. Как разумные избиратели, мы не будем доверять прогнозам о «неизбежной победе нашего кандидата», и не будем присоединяться к «выигрывающей стороне». Как разумные избиратели, мы должны понимать, что именно в случае присоединения к «вагону с тележкой» наши голоса, скорее всего, будут выброшены в мусорное ведро, особенно, если политик, возглавляющий «вагон», не соответствует требованиям общества, а только умеет ему красиво льстить и говорить приятное. Разумный избиратель не может стать инструментом манипуляции через лесть — если той социальной группе или классу, к которому вы принадлежите, откровенно льстят, знайте — вас зовут в «вагончик».
3. Трюк Сверкающих Обобщений
Пропагандисты знают, что большинство людей, как и тот священник из речи Калвина Кулиджа, против греха; это общее место в нашем сознании. Примерно таким же обобщением будет и то, что люди в целом поддерживают общественные блага и мораль — свободу, справедливость, правду, образование, демократию. Будь то платформа демократов или республиканцев, будь то речи политиков при вступлении в должность, редакционные статьи или выступления на радио — пропагандисты всегда стремятся захватить власть над нашими эмоциями через эти сверкающие обобщения.
Блестящие идеалы предлагаются избирателям со стороны обеих партий. «То, что нужно Америке, говорит , это работа для всех и хорошая оплата этой работы». «Америке необходимо, говорит кандидат Рузвельт, это экономическая безопасность для всех».
Действительно, все хотят экономической безопасности; всем нужна хорошая зарплата или хороший доход; большинство людей хотят иметь хорошую работу. Следовательно, большинство людей позитивно откликнутся на такое блистательное обобщение как «экономическая безопасность для всех». Преподобный Кофлин говорит о «социальной справедливости» и все хотят такой справедливости. Пропагандисты, использующие блистательные обобщения, знают о огромной психологической силе желания людей верить в лучшее. Даже самые умные из нас хотят верить в том, что наступят лучше времена, и что для нас или хотя бы наших детей жизнь станет лучше и легче. Любовь к себе, к семье, к друзьям — вот что становится жертвой этого пропагандистского трюка.
Чаще всего, блистательные обобщения принимают форму лозунга. В 1932-м году преподобный Кофлин говорил «Roosevelt or Ruin.» (Рузвельт или Руины). Республиканский лозунг был «Jobs, not Relief.» (Рабочие места, а не поддержка).
Сверкающие обобщения — glittering generalities — очень сложное словосочетание для адекватного перевода. Glitter в английском имеет слегка уничижительное значение, т.к. это не только «блеск» и «сверкание», но и «мишура». Второе слово может иметь как нейтральное значение «обобщений», так и принижающее значение «банальность». Можно было бы назвать эту главку «Сусальные банальности» — но это было бы слишком резким переводом. Кстати, красота высказывания Миллера была оценена Дж.Оруэллом, который воспользовался им в «Скотном дворе» (1945).
Противоядие от трюка сверкающих обобщений.
Разбирайте обобщения на осмысленные составные части. Возьмем такое обобщение, как «свобода». Давайте зададимся вопросом: «Свобода для кого, и свобода делать что?» Будут ли наши собственные интересы и интересы большинства сограждан лучше учитываться в условиях той версии «свободы», которую предлагают деятели Республиканской партии, или в условиях того ее варианта, который предусматривается New Deal?
В чем состоит подлинная разница между этими двумя взглядами на свободу? Какова цена такой свободы? Если одна группа получает ту свободу, которую хочет, сокращается ли свобода другой группы?
Подумайте о таком обобщении, как «Работа для всех за хорошую зарплату». Задайте себе вопрос «Что сделает та или иная партия, чтобы создать рабочие места и обеспечить достойный уровень оплаты? Какие препятствия есть на пути к этой цели? Как препятствуют достижению этой цели конституция, решения Верховного Суда, профсоюзы или работодатели? Если достижение этой цели возможно, что должно быть сделано для этого?
Не верьте сразу блистающим своей общностью идеям, надеждам на лучшее, и, конечно, сверкающим обобщениям. Просто спрашивайте: почему, что, как и когда.
Несмотря на ясность рекомендаций Миллера, это, наверное, самый сложный пункт анти-пропагандистской программы. Обобщения (которые в языке используются достаточно часто, не говоря уже о политическом языке) — это универсалии, общепонятные «правила» нашего мира, которые мы воспринимаем как данность. Использование этих универсалий в пропагандистском материале может быть и нейтральным (скорее всего, в таком случае вы просто не получите никакого ясного результата при деконструкции). Вместе с тем, поскольку, в отличие от ярлыков и «вагона», использование обобщений необходимо (как иначе сформулировать общие желания?), то критическое отношение к ним очень часто требует слишком больших затрат времени и сил у избирателя (не говоря уже о простом зрителе телевизора или слушателе радио).
Источник: The Intelligent Teacher’s Guide through Campaign Propaganda Author(s): Clyde R. Miller and Violet Edwards Source: The Clearing House, Vol. 11, No. 2 (Oct., 1936), pp. 69-77 Published by: Taylor & Francis, Ltd.
